Но Галкин отказался:

— Возьмите другую подсказку — убрать два неправильных ответа.

— Беру, — говорит Печкин.

Галкин нажал на кнопочку, и осталось только «Напустить туман» и «Посадить между шпалами деревья». Ну, Печкин и выбрал туман.

— Почему вы выбрали туман? — спросил Галкин.

Печкин ответил по-простому:

— Сейчас военные научились много тумана напускать.

А дело было не в военном тумане, а в дымной маскировке.

— Ответ правильный, — сказал Галкин. — На этом заканчиваем.

— Почему? — закричали в зале.

— Потому что это — выездная игра. У нас деньги кончились.

Тут дядя Фёдор и Шарик с Матроскиным спрашивают:

— Дядя Печкин, почему вы сказали, что у вас нет друзей? А мы?

— Какие ж вы друзья, — ответил Печкин, — когда у вас даже телефонов нету.

А профессор Сёмин спросил:

— Игорь Иванович, вам выдали деньги?

— Выдали.

— Так почему же вы считаете это тяжёлым случаем?

— А вы вторую часть этой истории послушайте.

На этом встреча закончилась, и Печкин прекратил дозволенные речи.

История восьмая

Самый тяжёлый случай из жизни почтальона Печкина. В западне

Часть вторая

На следующий вечер снова собрались жители Простоквашино — дядя Фёдор, Шарик, Матроскин и взрослые — профессор Сёмин Эрик Трофимович и почтальон Печкин Игорь Иванович.

Почтальон Печкин продолжил рассказ про свой самый тяжёлый случай:

— И вот, не прошло и года, из телевидения пришёл мне перевод на шестнадцать тысяч рублей. Мы всей семьёй посовещались и решили…

Но профессор Сёмин не дал ему договорить:

— Что ты говоришь, Игорь Иванович? Какая семья у тебя?

— А такая: соседка Пелагея Капустина и пёс мой породы ши-цу-ци, Каштан. Решили, что пора мне мотоцикл покупать.

— Послушайте, Игорь Иванович, — сказал дядя Фёдор. — У вас же велосипед есть хороший. Вам бы не мотоцикл, а что-нибудь более интересное покупать. Водные лыжи например.

— Да, — встрепенулся Печкин, — а где он — мой велосипед?

— Где?

— Не знаю где. Я недавно в Простоквашинск на нём ездил. А обратно пешком пришёл.

— В ремонт отдали? — спросил Шарик.

— Украли, — сказал Печкин.

— Вы бы его к забору цепочкой приковали, — посоветовал Матроскин, — или к калитке. Тогда бы его не похитили.

— А я и приковал.

— Ну и что?

— А ничего. Вместе с калиткой похитили.

— Но ведь велосипед-то не новый, — вмешался Матроскин.

— Точно, — согласился Печкин. — И калитка не новая.

— Может, покататься взяли? — спросил Шарик.

— Ага. Вместе с калиткой.

И Печкин продолжил рассказ:

— А у нас за рекой, вы же знаете, мотель новый построили, «Простоквашинский». Это недалеко, километров пять. Там и машины продаются, и мотоциклы. Пелагея меня туда довезла, а дальше у неё бензин кончился. Она свой мотоцикл домой покатила, а мне сказала: «Обратно ты на своём вернёшься».

— И стал я к мотоциклам приглядываться, — продолжил Печкин. — А пока я приглядывался, я по залу ходил. Там хорошо, светло, как в санатории.

— Надо туда зайти, — сказал профессор Сёмин. — Я люблю, когда чистое обслуживание.

— И я люблю, когда чисто и пыли нет. А там, у окна такие красивые диски для шин лежали! Я пока стоял, ждал своей очереди, один палец в диск засунул, в дырочку. Засунул, а вытащить не могу!

— И что? — спросили потрясённые слушатели.

— Ничего. Я говорю: «Можно я пойду в травмпункт? Там мне помогут палец достать». Они говорят: «Идите, пожалуйста. Только за диск заплатите». А диск весь сверкает и светится, ведь он не просто диск, а от «Мерседеса». Стал бы я в «жигулёвский» диск пальцы засовывать.

Дальше, ребята, опять я — Эдуард Успенский — буду рассказывать. Потому что когда рассказывает Печкин, у него слёзы льются ручьём.

— Выпустите меня! — просит Печкин.

Они говорят:

— Ради бога. Только за диск заплатите.

— Я вам его верну, — обещает Печкин.

— Может, да, а может, нет, — говорят продавцы.

А владелец магазина, суровый бизнесмен Михаил Мокиенко, подошёл к Печкину и говорит:

— Вы знаете, у меня четверо детей… Нет, пятеро… Кажется… И если каждый покупатель будет уносить с собой по диску «Мерседеса», мои дети все пойдут с протянутой рукой. Вместе с тремя мамами… Нет, четырьмя. Так что заплатите за диск и уходите.

Печкин говорит:

— Я не жулик. Я сейчас милицию позову.

— Зовите кого хотите. Только милиция всегда на нашей стороне, — сказал суровый Мокиенко.

А Печкин даже деньги достать не может с диском на пальце.

В это время в магазине как раз находился инспектор Люськин со своим мотоциклом. Он говорит:

— Господин Печкин, ну кто вас учил пальцы в разные дырочки засовывать? Вот я, к примеру, не стал бы засовывать пальцы в это колесо от мотоцикла.

Он взял и засунул палец в это колесо. И теперь их двое стало — Печкин с мерседесовским диском на пальце и инспектор Люськин с мотоцикловым колесом.

Директор Мокиенко буквально грудью встал на их пути:

— Не пущу!

Правда, с инспектора за колесо ничего не взяли, а почтальон Печкин должен был за свой диск пятнадцать тысяч рублей заплатить. Практически весь свой выигрыш. В карман к себе он залезть тоже не мог — по причине диска на пальце. В карман к нему свободной рукой инспектор Люськин залезал.

И вот они с инспектором Люськиным на его мотоцикле с коляской в травмпункт поехали.

Причём руль мотоцикла одной рукой Печкин держал, а другой сам инспектор. Хорошо, что у них разные руки свободными были.

Конечно, все люди в травмпункте расступились перед такой бедой. Люди стали говорить:

— Ой, проходите, мы таких бестолковых травм ещё в жизни не видели!

А охранник на входе сказал:

— Ну надо же — взять и засунуть сюда палец. Я бы так никогда не сделал. Да мой палец в такую дырочку и не пройдёт.

И свой палец в дырочку печкинского диска засунул. И тоже прилип. Так их обоих с одним колесом к доктору и повели.

Доктор посмотрел на них и сказал:

— Хорошо, что вы палец в диск засунули, когда он в магазине был, а не на «Мерседесе», а то пришлось бы вам на приём с «Мерседесом» приходить.

В конце концов и Печкина, и инспектора Люськина, и охранника от колёс освободили. Только диск испортили — пришлось его специальной пилой разрезать. Причём с Печкина за лечение взяли сто рублей. Охранника, как своего, бесплатно вытащили, а милиционеру Люськину на оплату и намекать не стали. Он ведь был единственным инспектором во всём Простоквашинске. Очень он был авторитетным человеком.

Когда Печкин закончил рассказ, все стали его жалеть.

— И как же вы теперь, Игорь Иванович, без транспорта?! Пропадёте? — спросил профессор Сёмин.

— Нет, — ответил Печкин. — Я теперь спортивную ходьбу осваиваю. У меня хорошо получается, я могу на Олимпийские игры поехать.

— Сразу на Олимпийские тяжело, — сказал профессор. — Сначала надо на молодёжные, на студенческие.

— А недавно я письмо получил, — сказал Печкин. — И знаете от кого?

— От кого?

— От Максима Галкина. Только я его прочесть не могу. Я где-то очки потерял.

— Да вы их не потеряли, дядя Печкин, — говорит Шарик. — Это наш Хватайка их у вас упёр, когда вы у нас чай пили с конфетами.

— Я этого Хватайку молотком расплющу! — возмущается Печкин. — Я из него ворону табака сделаю!

— А как вы, Игорь Иванович, узнали, что письмо от Галкина? — спросил Сёмин, чтобы остудить Печкина.

— Как, как? А так. Там фотография была.

Короче, достали письмо и прочитали. И вот что там было написано: